Неточные совпадения
— Миловидка, Миловидка… Вот граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что хочешь». — «Нет, граф, говорит, я не купец: тряпицы ненужной не продам, а из
чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого
в полон отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад
в карете повез; а как умерла Миловидка, с музыкой
в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
Дядья тоже обращались с Цыганком ласково, дружески и никогда не «шутили» с ним, как с мастером Григорием, которому они
почти каждый вечер устраивали что-нибудь обидное и злое: то нагреют на огне ручки ножниц, то воткнут
в сиденье его стула гвоздь вверх острием или подложат, полуслепому, разноцветные куски материи, — он сошьет их
в одну «штуку», а
дедушка ругает его за это.
В первые же дни по приезде мать подружилась с веселой постоялкой, женой военного, и
почти каждый вечер уходила
в переднюю половину дома, где бывали и люди от Бетленга — красивые барыни, офицера.
Дедушке это не нравилось, не однажды, сидя
в кухне, за ужином, он грозил ложкой и ворчал...
Ну, вот и пришли они, мать с отцом, во святой день,
в прощеное воскресенье, большие оба, гладкие, чистые; встал Максим-то против
дедушки — а дед ему по плечо, — встал и говорит: «Не думай, бога ради, Василий Васильевич, что пришел я к тебе по приданое, нет, пришел я отцу жены моей
честь воздать».
Евсеич со мной не расставался, и я упросил его пойти
в комнату
дедушки, чтоб еще раз
почитать по нем псалтырь.
Вдруг мне захотелось самому
почитать псалтырь по
дедушке: я еще
в Уфе выучился читать церковную печать.
Вот как текла эта однообразная и невеселая жизнь: как скоро мы просыпались, что бывало всегда часу
в восьмом, нянька водила нас к
дедушке и бабушке; с нами здоровались, говорили несколько слов, а иногда
почти и не говорили, потом отсылали нас
в нашу комнату; около двенадцати часов мы выходили
в залу обедать; хотя от нас была дверь прямо
в залу, но она была заперта на ключ и даже завешана ковром, и мы проходили через коридор, из которого тогда еще была дверь
в гостиную.
Еще минута — и
в гостиной совершенно неожиданно появился тот самый молодой адвокат, с которым я уже познакомил читателя
в одной из предыдущих глав моего"Дневника"(я забыл тогда сказать, что фамилия его была Хлестаков, что он был сын того самого Ивана Александровича Хлестакова, с которым я еще
в детстве познакомился у Гоголя, и
в честь своего
дедушки был назван Александром).
Не то же ли явление повторяется теперь надо мною?
Дедушка Матвей Иваныч обидел многих — и жил! Я, его внук, клянусь
честью, именно мухи не обидел и чувствую себя находящимся от жизни
в отставке! За что?
В свою очередь, отец и мать отправлялись
в Клейменово благодарить
дедушку за сделанную
честь.
— Ой ли? — воскликнул Петр. —
В грамоте я не умею, а
почитал бы. Коли так, братец, так сочини и про меня книгу, а о
дедушке Сергеиче напиши так: «Шестьдесят, мол, восьмой год, слышь! Ни одного зуба во рту, а за девками бегает».
Ваничка. Нет, какое-с! Он все так прокуратит. Как приехали мы
в первый-то день-с, так притворился, что умирает… Меня маменька даже за попом было послала, я прихожу назад, а
дедушка сидит да ест; целую
почесть индейку оплел… Я было, Надежда Ивановна, вам уток настрелял, да проклятые собаки и сожрали их. У нас ведь их никогда не кормят, все, чтоб сами промышляли, — вот они этак и промышляют.
— Пошто, пес,
дедушек обижаешь и печалишь? Балда, балда и есть, не даст тебе бог счастья и
в службе, коли стариков не
почитаешь, пьяный дурак!
В тот вечер на мне были узорчатые канаусовые шаровары и праздничный бешмет моей матери — костюм,
в который я всегда наряжалась, когда гостила у
дедушки Магомета. Белая папаха была лихо заломлена на затылок… Увы, несмотря на полумужской костюм, я была
в их глазах всего лишь слабой женщиной-подростком, девочкой,
почти ребенком.
Между тем
дедушка Магомет поднял заздравный кубок
в честь моего отца и стал славить его по старому кавказскому обычаю. Он сравнивал его силу с силой горного орла Дагестана, его смелость — со смелостью ангела-меченосца, его красоту и породу — с красотою горного оленя, царя гор.
Восхваление присутствующих шло по очереди. После блюда вкусного шашлыка, мастерски приготовленного Барбале,
дедушка поднял чашу
в честь Бэллы, называя ее княгиней Израил. Он обращался к ней немного напыщенно и важно, точно к совершенно посторонней. Бэлла, потупясь смотрела
в тарелку. Я же, прикрыв лицо концом скатерти, еле сдерживалась, чтобы не фыркнуть на весь стол. Верно глаза мои красноречиво смеялись, потому что бабушка не менее красноречиво погрозила мне пальцем через весь стол.
И вот, сударь, ваше сиятельство, надел я на старости лет жалованный чекмень вашего
дедушки — двадцать лет
в сундуке лежал, думал я, что придется его только
в могилу надеть; вот, сударь, одел я и пояс черкесский, а жаловал мне этот пояс родитель ваш
в ту самую пору, как, женившись на вашей матушке, княгине Елене Васильевне, привез ее
в вотчину и
в первый раз охоту своей княгине изволил показывать: никто из наших не мог русака угнать, а сосед Иван Алексеич Рамиров уже совсем
почти угонял, я поскакал, угнал русака и тем княжую
честь перед молодой супругой сохранил…
Кашин, Охотников, «
дедушка» Милашевич, не говоря уже о князе Шестове и Зыковой, бывших при Стефании Павловне
почти безотлучно, стали часто по вечерам собираться к ней, играли
в карты, выпивали, закусывали и слушали ободряющие речи Николая Николаевича Арефьева.
Характерны были показания Зыковой, Охотникова, Кашина и «
дедушки» Милашевича. Товарищ прокурора просил о занесении
почти всех этих показаний
в протокол.
В это время
в кабинет уже входили «
дедушка» Милашевич и Василий Васильевич. Последний был
почти пьян, а «
дедушка» только навеселе. Видимо было, что они где-то основательно закусывали.
В этот день впервые я имел
честь выкушать стакан чаю
в самой квартире г. начальника,
в присутствии его любезной супруги и очаровательных детей, называвших меня
дедушкой.